Севастополь - тихий теплый рай на краю полуострова Крым. Республика Крым.
        
         Поезд внезапно выкатывается из утренних сумерек. И вместе с сумерками начинает отступать Север. Языки снега пропадают в Джанкое. В Симферополе снега уже нет совсем, а в Севастополе зеленая трава, кучеряшки плюща на пустых зимних деревьях (как в Париже) и корабли в голубой воде залива. Наши - чистенькие и свежевыкрашенные, украинские - потрепанные и подернутые ржавчиной.
         Странный город: все говорят по-русски, а вывески все на украинском. Русские вывески аккуратненькие, видно - заказаны в приличном месте, украинские - вырезаны наспех. Над дорогами перетяжки с подписью Кучмы и надписью на украинском - речь идет о каких-то жинках, судя по картинке речь идет о восьмом марта. Грустно, что даже в праздник у президента незалежной не хватило такта обратиться к русскому городу по-русски.
Впрочем, никому нет дела. Ждут москвичей к лету, строят кабаки и котеджи. Надежда на Лужкова и здравый смысл.
         На Приморском бульваре акации, под которыми огромные стручки, напоминающие пироги дикарей. Я вспоминаю, как в Москве Янковский долго смеялся, увидев с балкона цветущие акации. "Вот это, акации?!" - восклицал Димыч и снова долго смеялся. Увидев лично эти слонопотамские акации, я понимаю, почему наши скромные северные кустики вызвали такой смех.
Но ничего, вот я еще посмеюсь над их дубами, когда мы пойдем на обещанную Максимову дачу. Дубы в Севастополе растут кустиками, и больше двух метров не вырастают.
         Максимова дача - это супер-пупер место. Когда-то некий золотодобытчик Максим намыл в Сибири золота и, наездившись по европам, вздумал на благодатном крымском берегу разбить романтический сад, в духе английских. Выстроил домик для барышень, посадил реликтовые деревья, устроил три пруда, которые до сих пор соединяются чистыми ручьями и дают прохладу жаркими летними днями местному населению. А чтобы парк и пруды не загадили, Максим нанял стрельцов, кои ходили по периметру дачи и охраняли ее от басурманов и прочих некультурных элементов. Кстати! Не понимаю, что люди нашли в этом Бахчисарайском сарае. Максимова дача - супер! Подобное я видела только во Франции за деньги!
         На склоне горы французская свалка. Земля напичкана осколками гранат, старинных бутылок, чернильниц. Стекло покрылось от времени мутноватым перламутром. Бутылки из-под шампанского почти черные и кривоватые, будто их лепил из пластилина неумелый ребенок. осколки бомб напоминают неземные кристаллы железа. Возьмем один для Митрича - он любит тукие штуки. И один себе. Когда-нибудь куплю ящичек с ячейками (такие продают в салоне на Петровке) и сложу туда все сокровища - камешки, стекляшки, железочки. Заведу деток - пусть любуются.
         В революцию потомок Максима убежал с возлюбленной во Францию, с тех пор дача - ничья. Так что не знающие законов татары начали теперь строить прямо около реликтовых пихт самозахватные незаконные дома. И вот удивительно устроено человеческое сердце! Мне-то что до этой дачи? Московской штучке, заехавшей в южный город на неделю? Нет! По дороге с Максимовой дачи мы с Янковским разрабатываем планы, как вот к примеру Лужков взял бы да и купил эту дачу, да сделал бы там музей, турбазу или национальный парк, чтобы красота такая не пропала бы напрасно...
         Вечером заглядываем в крутой местный клуб. "Рыбацкий стан". Вообще, мы приехали по частным делам и работать не собирались (зимой в Севастополе пустовато, народу мало и гастролеры начинают забивать площадки с конца мая), но неожиданно для себя Янковский взял да и купил себе новый бас и так уж ему невтерпеж стало его опробовать. Договорились с артдиректором, что восьмого марта споем пару-тройку песен. Мы уныло приготовились петь "Птиц"(Утечет вода), но неожиданно хозяева пожелали "Города...", "Тайные знаки", "1000 лет..." и "Весну". Нас такой оборот удивил, хотя и порадовал. Гонят попсятники, что в провинции попса лучше идет. Не идет попса-то! Вообще, Севастополь - город своенравный. Кого хочет - принимает. Например, Кузьмина, Макара или Шевчука, а кого не хочет - ни за что не пойдет. Один раз сходят, и баста. Хоть испиарься! Нашим - легче! Денег не надо тратить на рекламу! Я все же думаю, что артист должен музыкой зарабатывать, а не платить за нее. Для меня в этом примеры великих: Жанна Агузарова, "Машина", Сукачов. Севастополь такой город, что в нем даже если все плохо, все равно хорошо. А уж если все хорошо, тогда совсем счастье. Счастье двадцать четыре часа в сутки.
Забежали в "Трактир" утолить голод тарелкой "селянки". Ничего себе "селянка". Будете в Севастополе - заходите. Там милые официантки в белых матросских формах. Архитектура "Трактира" представлена в основном двумя помещениями - сбоку зал побольше и попроще, а с улицы Б.Морская миленький пости европейский зальчик. Вообще, для любителей евроремонта - в Севастополе начали укладывать тротуары специальной плиткой. Как в Париже. Вечереет. Вечером мгновенно выключают небесный свет. Мы спускаемся в темноте к темной ворчливой воде и, сидя на лавочке исполняем песню "Тайные знаки" (вокал - Фелiчiта, бас - Дм. Янковский, ударные - Черное море). Поем тихонько, и нас никто не слышит. Море - огромный хлопотливый зверь - остается за спиной ворочаться и вздыхать. Кажется, что оно занято каким-то важным делом. А если вдуматься, то и не кажется. Черное море - трудяга.
         Идем на катер чтобы попасть на Северную сторону, а оттуда на Качу. "А на Каче все иначе", - поется в старой песенке. И правда! Летом, когда в Крыму бушевали ливни и грозы, на Каче светило ясное солнышко.
         Катер отчаливает, и море - ночное, черное - кажется мокрым асфальтом. Вот, как город въелся в мою кровь.
         Восьмого числа день был хлопотен. С утра Димыч вспомнил, что бас ненастроен, а тюнер остался в Москве. Задача: где настроиться? Снасала хотели пойти в музыкальный магазин, но потом вспомнили, что в Севастополе есть РАТИ (отделение московского), где обязательно должен быть хоть один настроенный рояль.
         Рояль нашли. А дальше как обычно: ведро чаю, вспомнить слова. Можно было бы костюмчик понарячднее, но с собой ничего нет, и мы решаем, что это наш стиль - не гемороиться на костюмчик. "Мы к вам приехали на ча-а-с...", ну не захватили "косцюмчик".
         Заходим в РЫБАЦКИЙ СТАН. За столами братва с телками. Спрашиваю: "Янковский, а они не убьют нас, если мы им "Города..." будем петь?" Янковский неопределенно усмехается. "По-моему, это бандюки", - говорю я. Янковский кивает. "Кое-кого из них я держал на прицеле, когда работал тут ментом." Я успокаиваюсь: "Тогда "Города" - в самый раз!"
         Татьяна и звуковик хором спрашивают нас:" Но вы же под плюс будете?" Я делаю гордое лицо: "Под плюс?! Никогда! В крайнем случае под минус один. Но сегодня нас двое, поэтому будет минус два!" Местные неуверенно переглядываются, но мой тон так категоричен, что наше решение принимается без оговорок. Парни подключают бас, а я ухожу назад. Туда, где тусуются местные звезды.
         Мы в концерте - как московские крутые перцы - на закуску. Перед нами выступает местная команда, в которой поет сама Татьяна, потом танцевальный ансамбль, потом исполнитель романсов. Исполнитель романсов сидит в наушниках и прикрыв руками рот, репетирует. Я оставила свой микрофон в Москве, на настройку времени нам не дают, и я надеюсь, что послушаю, как поет романсист, и определю "особенности местного аппарата". И с надеждой сообщаю ему об этом. "Вот, на тебе-то мы и проверим микрофон!" - радостно сообщаю я романсисту. Тот смущается и бормочет что-то нечленораздельное. Потом он выходит петь и мы узнает чудеса фанерной виртуозности. Вы видели человека, который пел под плюс а капелла? Мы - видели!
         По ходу дела Татьяна находит "Крону" для радиоsura, и наступает наша очередь. Воздух в Севастополе удивительный. В Москве мне хватает трех стаканов чаю, чтобы полностью запастись водой на весь концерт. Здесь - не то. Поэтому я ставлю в уголке около сцены бутылку с водой. Татьяна объявляет нас, я выходу на сцену и пытаюсь проверить микрофон. Говорю несколько раз "рас-рас-рас", расчитывая на то, что звуковик уберет все обработки Но тот никакой реакции не выдает, а запускает фанеру. Вступает бас, и я с ужасом слышу, что без мониторов на этой сцене можно петь только наугад. Ну и ладно! Когда я работала "обезьяной", бывало и хуже. И вообще! Неполадки на сцене меня только веселят с тех самых пор, как мне запустили не ту фанеру первый раз в жизни на арене цирка. Уже если меня те тигры не разорвали, остальных-то я не боюсь!
         Пою "Города". Бандюки постепенно смуреют. Приборами звякать перестали. Зато девчонки прячут на лицах улыбки. Пою в страшных зеркальных очках, которые мы купили днем прямо в Севастополе. Настроение было супер, поэтому подарили продавщице пластинку. Самой-то ей может и не понравится, но у нее есть взрослая дочка. Студетнтка, наверное. Может, ей сгодится.

         Заканчиваю "Города" с облегчением - можно попить и попросить этого прекрасного местного профессионала убрать все обработки наконец-то, чтобы хоть что-нибудь слышать, кроме звучного оцинкованного корыта в моем голосе. Янковский опускает прицел грифа. В его руках все инструменты похожи на оружие. Что поделаешь - снайпер!
         Прошу звуковика, чтобы он убрал все эти излишества, которые сочиняет "Alesis", но тот похоже не понимает о чем речь. Наплевать. Мне надо утешить парней в зале, которые начинают поглядывать угрожающе, и я начинаю поздравлять девушек и гнать что-то о тяжелой женской доле и о жестоких городах, которые не всегда приветливы, и желать гражданкам, чтобы мужики помогали им по жизни, а не наоборот. Выходит странно. Мужики смуреют еще больше, зато девчонки расправляют плечи. И решение публики положительное - сейчас нас не убьют. Звуковик врубает "Знаки", и я, так и не напившись, пою первые ноты и чувствую желудком, как зал расслабляется и чуть ли не расцеловать меня готов за то, что я больше никому не угрожаю.
         На проигрыше я успеваю сбегать к бутылке, взять ее с собой, но приложиться уже некогда. Так и хожу до конца второго куплета с пластиковым батлом, снятыми очками и микрофоном в руках. Во втором проигрыше жаланная влага льется в мой пересохший организм. А Янковский не может попить! У него обе руки заняты! Перед весной я бельмесила про то, что в далекой холодной России метели и морозы, и люди заклеивают окна белыми полосками, а вот весной эти полоски можно сорвать и помыть окна и вообще... На фразе насчет помывки окон в мозжечке у меня промелькнула мысль, что те гражданки, которые мне так бурно хлопают, не знают, что такое мыть окна, потому как у них стеклопакеты и домохозяйки, но нет! - одна нашлась! Очень симпатичная девушка! На "Весне" микрофон клинило, и стены ломились от мощности моей трахеи, бронхов и диафрагмы. И я чувствовала, как моя величина возрастает до размеров клуба, потом проламывает стены и соединяется с космической энергией "чи" за пределами стен.
                 На этом мы попрощались с публикой, получили свои тугрики, то бишь окупили стоимость нового баса и кое-что еще осталось. Ехали в машине и пили шампанское из горлышка.
                 На следующий день был шторм. Я бегала босиком по прибою, а Янковский снимал мое дичание на камеру. Чтобы показать друзьям, как нам было супер в Севастополе весной.
                 Бродили по городу. Весной - чудесно. Нет толчеи на Херсонесе, и мы попали наконец-то в музей, где я сделала странный вывод: цивилизация достигает определенного уровня и как бы засыпает. Производство древних греков выглядит куда совершеннее технологий раннего христианства. Кажется на первый взгляд, что люди деградировали, но потом понимаешь, что нельзя было не разрушить старую уравновешенную систему, потому что в ней больше не было перспективы. Совершенство - само по себе бесцельно и бессмысленно. Неловкие, заскорузлые христиане начали с кривого литься и корявых рисунков, но построили космические корабли. А ловкие в гончарном и корабельно деле греки были так совершенны, что вряд ли стали бы что-то менять.

---